Когда солнце скрывается за горизонтом и в его кабинет прокрадываются длинные вечерние тени, Аль-Хайтам отрывает взгляд от кипы бумаг и слегка потягивается, в попытке размять давным-давно затекшую спину. Он внимательно осматривает помещение, почти такое же тихое и погруженное в раздумья, как и его хозяин и лишь убедившись, что стопка документов у него на столе осталась последней, делает глубокий вдох. Аль-Хайтам знает – завтра их вновь будет столько, что любой на его месте впал бы сперва в панику, а затем перешел на истерику, но только не он, не Аль-Хайтам. Даже несмотря на то, что у него в голове уже несколько недель зреет план побега.
Все же сидеть безвылазно в четырех стенах – это не его. Как бы сильно Аль-Хайтам не ценил свою работу и не был благодарен Малой Властительнице Кусанали за предоставленную возможность – должность верховного мудреца, пуст даже и всего лишь временно, ему просто необходимо с себя сбросить. Он предпочитает быть незаметным секретарем, одним из тех, о ком никто не подумает, пока не станет слишком поздно. Ради этого он даже выстраивал вокруг себя стены такой высоты, что им позавидовала бы даже Стена Самиэль, ради этого он стал тем самым эгоистом и прагматиком, о котором говорят «если не хотите узнать о том, как вы глупы, то лучше даже не заговаривайте с Аль-Хайтамом».
Быть секретарем гораздо удобнее и полезнее для того, кем на самом деле является Аль-Хайтам, ведь на самом деле его время еще не пришло и порой бывает даже интересно смотреть в глаза дендро архонта и пытаться прочесть в них знает ли она кто стоит перед ней в действительности и отчитывается об очередных успехах одного из Даршанов или нет… а может быть просто предпочитает закрывать не это глаза, до поры до времени. Все же прошлые мудрецы, как ни старались, не смогли искоренить в девочке ее истинную мудрость и прозорливость. Именно поэтому Аль-Ахмар четко осознает, что однажды, рано или поздно он сам может стать частью ее игры. И на этот раз, ему больше по душе стоять по одну сторону с «малышкой» Нахидой, а не быть причиной ее безвременной кончины.
Учатся не только на чужих ошибках. Самые жестокие уроки извлекают из своих.
А потому Аль-Хайтам не задерживается в кабинете дольше положенного, он и без того положил на свое обучение большую часть жизни, и не планировал поступать с работой точно также. Особенно, в тот день, когда даже в его собственном доме, он мог бы провести несколько часов в тишине, ведь когда последний раз он сверялся с расписанием и местоположением Кавеха – у того было слишком много дел и работы, чтобы в пределах их общего жилища тот появился ранее полуночи. А к этому времени Аль-Хайтам планировал погрузиться в глубокий сон, с надеждой на отсутствие сновидений.
Конечно же, планировал никогда не равно сделал, о чем знал и сам Аль-Хайтам, как знал и о том, что если Кавех задержится чуть дольше необходимого, он отправиться проверять весь его маршрут до дома, естественно, не пропуская и таверны по пути. Никогда не знаешь, где излишне активный архитектор решит остановиться, задуматься или того хуже – провести остаток вечера и ночи. От этих мыслей Аль-Хайтама привычно передернуло, но запирая двери в кабинет и мягкой походкой удаляясь от них, он постарался в очередной раз сбросить с плеч, неприятные и слишком выбивающиеся из привычного потока, мысли о том, что он с радостью бы сломал руку тому, кто в очередной раз предложит Кавеху выпить.
И почему-то чем дальше, тем чаще подобные мысли посещали голову Аль-Хайтама и оставались там на неприличное количество времени, а порой и вовсе до того момента, как в двери поворачивался ключ и она открывалась с легким, едва уловимым скрипом, а затем также притворялась и задерживаясь на несколько мгновений, пока Кавех, видимо, изучал окружающую обстановку… и лишь после этого раздавался почти неслышный повторный щелчок замка. Конечно, ровно после этого по дому разносился топот и гомон, голос Кавеха, возвещающий о его возвращении и стремящийся донести это не только до ушей Аль-Хайтама, но и до его костей, скорее всего. По крайней мере, именно такое мнение у него складывалось.
Впрочем, избавиться от голоса Кавеха в своем доме Аль-Хайтам не стремился. Как и от самого архитектора, даже угрожая чем-то подобным или в попытках взыскать с того долги за аренду жилого места, он все еще не имел ни малейшего желания на самом деле выставить его из дома. Почти не задумываясь о том, что случиться и как быть, если однажды Кавех сам решит покинуть жилище Аль-Хайтама.
Или просто старался эти мысли гнать прочь.
Вот и сейчас, выглядывая в окно своей спальни, Аль-Хайтам пытался не думать о приближении полуночи и об отсутствии дома его соседа. Он перебирал книги, пытаясь выбрать одну из них и погрузиться в чтение, но аннотации совершенно не хотели задерживаться в его разуме даже на время необходимо всего лишь для осознанного выбора, а потому схватил он первый попавшийся увесистый том и вновь скользнул взглядом по окну. И уже готов был тяжело вздохнуть, когда дверь в спальню распахнулась с треском встречаясь со стеной, отчего у Аль-Хайтама даже прошла волна мурашек вдоль позвоночника.
Как предчувствие чего туманного…
- Предупреждая поток твоих эмоциональных излияний… и судя по блеску одержимости в твоих глазах, во что ты собираешься меня втянуть, Кавех? – его голос был тих и уверенно спокоен, слегка приглушая звучание имени архитектора, еще немного и расслышать его было бы возможно лишь шепотом у самого уха.

Когда Вики Уокер появилась в школе для ангелов и демонов, то почти сразу сблизилась с соседкой по комнате. Мими пусть и была демоном, но при этом всегда казалась очень милой и отзывчивой девушкой. Правда в ней появилась какая-то странная раздражительность по отношению именно к Непризнанной, когда Люцифер начал проявлять к ней некий интерес, который выражался в заботе обильно приправленной сарказмом и подколками. Некоторым очень сложно показывать вою хорошую сторону, особенно сыну Сатаны и Ви не собиралась винить его за это. Правда разобраться с новой подругой было необходимо. Девушка все же разоткровенничалась и рассказала Уокер про детскую дружбу между ней и тем самым Люцифером, а сейчас он старался не замечать бывшую подругу и поэтому ей было очень больно. Правда Вики сразу подметила, что Мими чего-то не договаривает. За всеми этими словами скрывалось что-то большее. Правда в этом еще предстояло разобраться.
И постепенно стало ясно, что эти оба испытывают друг друга даже больше чем дружеские чувства, но из-за собственного упрямства и каких-то страхов бояться сделать на встречу друг другу первый шаг. И тогда в голове у мисс Уокер родился план по тому, как довести подругу из ревности начать совершать ошибки и наконец-то показать бывшему другу свои истинные чувства. Она стала проявлять к сыну Сатаны наигранный интерес и наблюдала, как подруга бесится по этому поводу, но пытается принять сей факт и смириться, но у нее плохо получается.
А тут внезапно их противостояние стихло и эти двое перестали бросать друг в друга убийственные взгляды, а вели себя спокойно, даже, как-то холодно. Это не могло не напугать, ведь брюнетка опасалась, что перестаралась и они окончательно разругались. Вот так лежа в кровати, Ви долго не могла уснуть, обдумывая как ей поступить дальше и все вернуть в нормальное русло. И тут девушка услышала, как соседка тихо поднялась с постели и прокралась ко входной двери и выскользнула в коридор. Это не могло не насторожить Непризнанную.
И куда отправилась наша красавица? Что вообще происходит? В начале у Вики появился порыв проследить за подругой, но потом она все же подавила этот порыв, решив хотя бы здесь не вмешиваться и по возвращении Мими узнать все именно у нее, приперев ту к стенке. Пока же у нее было достаточно времени чтобы проанализировать все происходящее и сделать выводы. А подумать было о чем. Ведь не зря ей показалось странным, что отношения между этими двумя резко переменились практически за один вечер. Тем более, что тогда она сильно напилась и не вернулась ночевать в их комнату, а на утро придумала какую-то странную историю о том, что уснула где-то в холле или в классе. Это не имело значение, тем более что Вики, Ади, Сэми и Энди проходились по всей территории школы и искали бедовую подругу и найти не смогли. А значит она врала и мы решили не давить на нее, а дать шанс рассказать все самой. Но Мими обходила эту тему и тут плюс к этому она куда-то уходила уже не первую ночь, ведь пару ночей назад Уокер вставала в туалет и подруги так же не наблюдалось в постели.
Ах ты зараза. Скрывается она. Вот только Штирлец, явка провалена и тебе придется расколоться. Оставалось только дождаться возвращения подруги и уже наконец-то развеять свои подозрения. В голову лезли пугающие мысли. Самой адекватное было что девушка нашла утешение в чьих-то объятиях или все же сошлась с самим предметом ее грез. Но при этом существовала вероятность, что кто-то мог втянуть малышку в какие-то темные делишки или еще куда-либо. Да, она являлась демоном, но сама Ви еще плохо знала о мире бессмертных и какие запрещенные развлечения или вещества могут скрывать стены этого заведения. Фантазия очень охотно подкидывала картинки, где подруга употребляет что-то похожее на местные наркотики и таким ужасным способом пытается заглушить боль.
Спокойствие. Если бы здесь существовало что-то подобное, то мало вероятно, чтобы Мими спокойно возвращалась в комнату под утро и притворялась что спала здесь всю ночь. Ей было бы все равно где валяться. Я уже просто накручиваю себя от неизвестности. Теперь я точно знаю, что чувствуют родители, когда их дочь где-то гуляет. Чтобы не много успокоиться, девушка ходила по комнате из угла в угол, а потом подошла к окну, вглядываясь в темноту и пытаясь найти то, за что может зацепиться взгляд.
Так прошел ни один час и вот наконец-то кто-то тихо потянул за ручку и открыл дверь. Мисс Уокер резко обернулась и увидела, как соседка пытается так же бесшумно вернуться в постель. Но у нее это не получилось бы ни при каких желаниях. Вики резко включила свет и продемонстрировала, что прятаться и скрываться уже не имеет смысла.
- И где же ты была? При чем это продолжается уже не первую ночь. И врать не нужно, мне нужна только правда. Брюнетка говорила, как строгая мамаша и сама не ожидала от себя таких проявлений. Ведь сама совсем недавно была не против влезть в какие-то неприятности, подвернись такая возможность. Но похоже переживания, которые ей пришлось пережить за эту долгую ночь, отложили некий отпечаток.

как будет - добавлю, честное сатаниское)

Ищите в заявке Тигнари хд

Мысли постоянно возвращались к Кейфлу. Даже яркие ткани не давали ей отвлечься от этой мысли. Может быть ей просто послышалось это "мы"? Может быть Кейфл так и остался в Дуате вместе с Мересанх? Она только недавно обрела эмоции и могла сама неверно понять слова сказанные Кейфлом. Но что-то ей подсказывало, что это не так. Или она просто хотела верить в это? С желанием жить появилась и надежда.
Ифе продолжала брести по рынку. Вещи, что лежали на прилавках, казались ей интересными. Какие-то она уже видела на Полях Иалу. Маа-херу часто просили ее создать что-то, что было в их прошлой жизни. Поэтому она знала и про украшения, и про красивые ткани и про платья. Только запахов и криков на Полях Иалу никогда не было. Маа-херу получали все то, что они хотели и не требовалось что-либо давать в займы. Ифе с интересом разглядывала маленькие "гирьки", которые передавали покупатели, за что и получали свой товар. Таких "гирек" у Ифе не было, поэтому ей оставалось лишь бродить по рынку, разглядывая все то, что происходило вокруг. До ее слуха то и дело долетали отдаленные голоса. По большей части все разговоры на рынке были о товарах и ценах, то и дело слышалось "пять дебет!", "пара кидет!", "всего несколько кидет!", "это лучший товар!", "вы хотите за него слишком много!". Из-за этих криков торговок и возмущений покупателей Ифе не сразу обратила внимание, что среди посетителей рынка шел и другой разговор. Они говорили о какой-то болезни. Что-то внутри Ифе отозвалось, но она так и не смогла понять, почему ее вдруг это заинтересовало. К тому же, обдумать эту мысль Ифе не дали. Кто-то крепко схватил ее за руку.
Как же можно быть такой беспечной? Разве можно было ходить по рынку, раскрыв рот и жадно вслушиваясь в каждый разговор? Это же не Поля Иалу.
Первым желанием Ифе было закричать. Не от для того, чтобы позвать на помощь (пока никому доверять она не могла, разве что Кейфлу, но его рядом не было), а от собственной глупости. Вот и нагулялась, пожила. Не долгая это была жизнь. Наверняка это слуги Анубиса пожаловали за ней. Ифе дернулась, безрезультатно. Девушка держала ее крепко. Беглая аментет оглядела ее с ног до головы. Меньше всего она напоминала ей того, кого могли отправить за ней. К тому же девушка тут же начала что-то шептать ей. Ифе не сразу поняла смысл сказанных слов. Словно разум отказывался воспринимать все это, как целостную информацию.
"Я знаю, кто ты", — слова прозвучали как приговор. Нет, точно, сейчас ее недолгой жизни придет конец. Разве может обычный человек догадаться кто она такая? Этого просто не может быть. А, значит, вновь пришлось признать то, что нашли ее слишком быстро.
"Не обижу, некромант я", — Ифе не смогла произнести ни слова. Девушка стала уводить ее дальше от толпы, а аментет только и смогла, что пойти следом. За эти краткие мгновения она пыталась понять смысл сказанных слов. Слово "некромант" было ей знакомо. На Поля Иалу попадали и хекау. Хека, так называется магия, была разнообразной. На Полях Иалу черномагов не было, но о них рассказывали другие хекау, которые стали маа-херу. Оттуда Ифе и знала, кто такие некроманты. Они могли общаться с миром мертвых. Ифе вздрогнула, значит, девушка действительно знает. В глубине души затеплилась надежда. Вряд ли некромант находиться в услужении у Анубиса, да и будь это правдой, зачем бы она рассказала ей об этом сейчас?
В переулке было тихо. Ифе оглянулась. Где-то невдалеке проходили меджаи, но они не обратили никакого внимания на двух девушек, отделившихся от толпы. Ифе кивнула, показывая, что верит словам девушки, хотя сделать это было не так и просто.
— Ты знаешь, что я аментет? — Тихо спросила Ифе, вторя шепоту девушки. Для многих людей, как рассказывали маа-херу, аментет и Поля Иалу были лишь легендой. Не дожидаясь ответа, Ифе продолжила говорить. — Ты, наверное, пытаешься понять, как это получилось?
Самое главное не упоминать Кейфла. За него Ифе переживала больше, чем за себя.
— Я обязательно расскажу, — пообещала Ифе, понимая, что ей придется солгать в некоторых моментах. Но она теперь вновь обрела чувства и не могла ко всему относиться холодно. — Но сначала скажи мне, где я нахожусь. Я..., — Ифе запнулась, — не знаю, что это за место.

[indent]— Что-то ты не торопился.
[indent]— А надо было?
[indent]В ответ Руби скорчила физиономию и отошла от двери, пропуская Джоша в амбар. Пока он оценивал обстановку, Руби прислонилась плечом к стене, продолжив протирать от крови клинок складного ножа. За охотником она наблюдала искоса, ожидая комментариев по поводу её трудов. Наученная опытом — преимущественно негативных. По выражению его лица уже можно было догадаться, что зрелище лежащих повсюду трупов с перерезанными глотками не слишком его обрадовало. Руби знала, что он рассчитывал на другой исход.
[indent]А Джош знал, что ей плевать, на что он там рассчитывал.
[indent]— Они все были одержимы? — уточнил охотник.
[indent]— Только двое. Главарь и его помощник.
[indent]— Другими словами, — Джош повернулся к ведьме с плохо скрываемым раздражением в глазах, — остальных... раз, два, три... семерых ты просто пустила в расход?
[indent]— Не считая того, что они хотели меня прикончить, можно и так сказать, — на секунду оторвавшись от своего занятия, Руби посмотрела на собеседника. — Они в любом случае были отморозками. Я подумала, что устранить их будет надёжнее.
[indent]— И тебе не кажется, что это перебор?
[indent]— Не перебор, а профессионализм, — парировала ведьма. — Эти долбаные сектанты всегда создают проблемы, с демонами или без них. Кто-то должен был сделать грязную работу. Ты бы не смог, пришлось мне. И я не желаю больше это обсуждать.
[indent]Закончив очищать нож, Руби сложила его и убрала в карман, прожигаемая пристальным взглядом охотника. С ней этот трюк никогда не срабатывал, так что Джош быстро сдался. Руби не собиралась оправдываться, да и вины за собой не чувствовала. Тот факт, что большинство убитых были людьми, ничего не менял. Вряд ли нужно кому-то объяснять, что люди зачастую оказываются самыми страшными чудовищами.
[indent]Джош вздохнул и ещё раз оглядел побоище. Доски пола потемнели от впитавшейся крови, чей запах смешивался с запахом соломы и машинного масла. Парочка находилась на ферме в сорока милях от ближайшего города. На дворе стояла глубокая ночь. Утро у владельца амбара будет весёлым.
[indent]— И всё это ты сделала своей зубочисткой?
[indent]— Ты удивишься, если узнаешь, сколько всего можно сделать при помощи «зубочистки». Всё, отвали.
[indent]Руби вышла из амбара на свежий воздух и вдохнула полной грудью, наслаждаясь чувством выполненного долга. Пусть Джош не соглашался с её методами, глупо было отрицать их эффективность. Никаких соплей и сложных этических дилемм. Вопросы из категории «Что если?» она прекратила задавать себе лет десять назад. Иногда нужно стиснуть зубы и сделать то, что необходимо. Потом, если найдёт время, Руби будет вспоминать свои грехи и ненавидеть себя сколько влезет. Благо больше некому. Джоша, приходившегося временным союзником, она в расчёт не брала. К тому же, дураку ясно, что он был бы не прочь её прибить, однако условия их сделки оказались слишком заманчивы. Выгода от сотрудничества пока покрывала издержки.
[indent]А когда условия изменятся, Руби первая от него избавится.
[indent]Потому что надо подчищать хвосты. Это тоже профессионализм.
[indent]— Есть ещё дело, — окликнул Джош ведьму, когда она уже садилась в машину.
[indent]— Продолжай.
[indent]— Молтонборо, Нью-Гэмпшир. Ты вроде как раз в ту сторону собиралась? Детали я отправил тебе на почту.
[indent]— Ладно.
[indent]Не сказав больше ни слова, Руби завела двигатель и укатила в ночь, оставив позади очередную кровавую главу своей жизни.
[indent]...
[indent]Пиздец.
[indent]Джош, конечно, этого знать не мог. Не было смысла его винить.
[indent]Тем не менее, Руби винила, потому что именно он подкинул ей новое дельце. Максимально тупая претензия, но что взять с бывшего демона? Иногда Руби казалось, что частичка демонской сущности осталась в ней, время от времени преподнося сюрпризы — в основном, окружающим — в виде внезапных вспышек гнева и неоправданной жестокости. Рациональная часть сознания, вздыхая, не уставала повторять, что просто у ведьмы такой сложный характер.
[indent]Но даже рациональная часть не знала, как реагировать при виде знакомой пышной шевелюры, торчавшей на два метра выше уровня земли прямо по курсу. Надежда на то, что Руби обозналась, умерла в тот момент, когда обладатель шевелюры повернулся к ней в профиль.
[indent]Итак, карма существует, и у неё омерзительное чувство юмора.
[indent]Руби приказала себе успокоиться. Сэм видел её только в чужих тушках. Она едва удержала нервный смешок: конечно, откуда ему было знать, как она выглядела при жизни? Встреча запросто тянула на событие века, но этого было недостаточно, чтобы выгнать Руби из бара, куда она зашла после трёх часов дороги с целью отдохнуть за кружкой пива. Заодно, если повезёт, послушает местные сплетни.
[indent]Понимая, что торчать возле двери дольше положенного чревато привлечением ненужного внимания, Руби как можно спокойнее прошла к барной стойке и устроилась на дальней от Винчестера стороне, стараясь даже не коситься на него.
[indent]— Эй, деточка, тебе восемнадцать-то есть? — хмыкнула барменша, подходя к новой посетительнице.
[indent]Закатив глаза на снисходительное «Деточка», ведьма характерным жестом «А не пошли бы вы нахуй, леди?» достала из внутреннего кармана пальто водительские права и сунула женщине под нос.
[indent]Руби, двадцать два годика. Преуменьшила на шестьсот с лишним лет, но сойдёт.
[indent]— Хорошо, прости! — барменша вскинула ладони в защитном жесте, выглядя искренне пристыженной, что заставило Руби сменить раздражение на относительную милость. — К нам редко заглядывают столь молодые люди. Что будешь?
[indent]Ведьма рискнула заказать местное фирменное пойло. Пока заказ выполнялся, она прислушалась к болтовне двух сидевших поблизости мужиков, горячо обсуждавших медведя, повадившегося похищать горожан и дальнобойщиков.
[indent]Поглощая принесённое барменшей пиво, большей частью состоявшее из пены, Руби не представляла, как будет работать в присутствии Сэма. С другой стороны, если здешний виновник торжества окажется не демоном или ведьмой, а чем-то иным, пусть хоть и медведем, она свалит с чистой совестью. В том, что касается вопросов охоты, Руби давно решила занять строго определённую нишу, состоящую из чертей и недобросовестных пользователей магии. С остальными тварями пусть разбираются другие охотники.
[indent]— А полиция что думает? — как бы невзначай присоединилась Руби к беседе своих соседей по стойке. — Медведь?
[indent]Один из «соседей» что-то невнятно булькнул в кружку. Второй, бородатый, смерил приставшую к ним девчонку с красивыми пепельно-серебристыми волосами задумчивым взглядом, решая, стоит ли ему опускаться до разговоров с мелюзгой. Руби терпеливо ожидала ответа на свой вопрос.
[indent]— Ничо не думает, — наконец родил бородач. — Копы и расследовать не стали, только полазили по зарослям с собаками, да и всё. Маньяков у нас здесь отродясь не бывало. А кто ещё мог? Медведь... или волки загрызли и утащили... Здешние леса дикие, гостям не рады.
[indent]Руби собиралась уточнить, что в лесу забыли дальнобойщики, но бородатый повернулся к своему приятелю, резко утратив к ней интерес. Ведьма сжала кулаки. Не будь здесь Сэма, она бы уже дала понять, что не следует так открыто ею пренебрегать.
[indent]Мечтать, как говорится, не вредно.

[indent] нитями чёрными судьбы переплетаются, в узелки безнадёжные путаются и обрываются. в одночасье. а ты сидишь у окна, сердце свое штопаешь, в доме чужом ( " как и ты сама " ) места себе не находишь, а швы расходятся - петелька за петелькой, обнажая старые раны. пелена снова застилает глаза твои - непрошеные слезы кристаллами блестят в уголках их, но стыдясь этих чувств лживых, смахиваешь их тыльной стороной ладони.
[indent] что это за слезы? боли? потери? или облегчения?
[indent] и не замечаешь, как игла острая душу твою насквозь пронзает, и рубинами кровь, что сочится из пальца левой руки, капает на подол платья твоего и пятнами расползается по нему.
[indent] напрасно руки в мозоли стираешь, кровь отмыть пытаясь, и даже, когда сдашься, обессилев, на пол осев, не забудешь, день тот, когда тропу до вод морских тебе освещала кровавая луна . . .
[indent] [indent] одна бессонная ночь сменяется другой. даже во дворце ты не чувствуешь себя в безопасности, вздрагиваешь от малейшего шороха, от теней и шагов в ночи убежать ( спрятаться ) пытаешься — от страха в ночи задыхаешься, ( кричать не можешь ), а он^* хватку не ослабляет. но глаз не смыкаешь, потому что знаешь - он придёт за тобой.

“ над головой твоей воды темные смыкаются, и ты медленно идёшь ко дну. последний крик уносит бурное течение - никто тебя не услышит и не спасёт. даже джуд. ты сама себе камнями карманы набила, как и шаг последний в бездну сделала. чёрные водоросли тело твоё обвивают, петлей тугой на шее затягиваются. ты теряешь сознание, а когда в последний раз глаза открываешь, чтобы тусклые лучи солнца золотого, что сквозь толщу воды пробиваются, увидеть — лицо его, осквернённое, видишь. глаза давно потухли, огонь в них погас, как и улыбка, теперь она напоминает оскал зверя, что однажды попробовал кровь . . . ”

[indent] но в конце этой истории не поставлена точка, только многоточие, написанное алыми чернилами, она все ещё живет — в лице твоём сером и темных кругах под глазами, которые ты стараешься скрыть под лоском гламура и мазей целебных; в болях в пояснице, что причиняет цветок зла, растущий внутри тебя; в душе твоей, полностью надломленной и опустошённой, ( выпитой до дна ).
[indent] раньше ты носила платья из плотного атласа, которые во время движения переливались всеми оттенками неба, рассветного или закатного, морозного или туманного, с высокими горлами да пышными рукавами, манжеты которых были расшиты нитями перламутровыми, чтобы скрыть следы ( синяки ), что оставляла на теле твоём любовь. сегодня же, сидя перед зеркалом туалетного столика, ты по привычке рукой касаешься своей шеи, но от прикосновений, даже своих, по телу дрожь, отдёрнув руку, ты зовешь девушку имп, что была приставлена к тебе в качестве служанки верховными правителями, пока ты ( временно ) живешь во дворце, поторапливая ее. внешность обманчива, и хоть фейри и выглядит юной, правда, может удивить и даже шокировать, но вот характер у неё был мягче, чем у таттерфелл, что с первого дня жизни в эльфхейме прислуживала вам с джуд в доме отца. тонкие, чуть уловимые для человеческого слуха нотки презрения время от времени все равно чувствовались в ее речи — не скоро небесный народец признает равенство своей и смертной плоти, ведь вересковый венец был возложен на головы правителей из разных миров.
[indent] длинными когтистыми пальцами она шустро справляется с застёжками на твоём новом шифоном платье, струящимся словно дымка — и в нем, из-за множества слоев, подъюбников, ты становишься подобна цветку, на котором каплями росы сверкают драгоценные камни. оно прямого покроя, как ты и просила, отказавшись от тугих корсетов в силу беременности, но сегодня, впервые после долгого времени, ты решилась оголить плечи и грудь, ведь боль скрывается глубоко внутри. когда с нарядом закончено, служанка берётся за волосы, косы причудливые плетёт с помощью шпилек и нитей серебряных, то выпуская, то, наоборот, забирая пряди, попутно вплетая бутоны роз.
[indent] какой бы вредной не была таттерфелл, она заботилась о вас с сестрой, именно она научила вас хитростям выживания в этом мире — бусы из сушеных ягод рябины как оберег от соблазнов и искушений фейри; жгучая мазь, что в глаза втирается и жжёт, для истинного зрения и по мешочку соли в каждый карман на случай беды. не просто привычка, а часть жизни.
[indent] отпустив служанку, ты сама почти сразу покидаешь свои покои. теперь ты ходишь не спеша, с передышками, спускаясь и поднимаясь по крутым лестницам дворца. мимо тебя проплывают импы и хобы, гоблины и григи - слуги, спешащие выполнять свои обязанности; они замолкают и склоняются в низком поклоне при виде тебя, что льстит тебе, хоть и понимаешь - не тебе это предназначается, а верховной королевы, твоей сестре-близнец. иногда среди стражи ты замечаешь мелькнувшие силуэты кого-то из двора теней, из-за обязанностей, после коронации и их присяги короне на их плечи легло много обязанностей, но призрак все равно находил время, чтобы повидать тебя. и ты была ему очень благодарна за эти минуты. но сегодня лиц знакомых ты не различаешь среди прочих.
[indent] по правилам о своём визите стоило бы доложить заранее, вдруг в это время у джуд заседание совета или другие более важные и неотложные дела, но ты, тарин, была не самой собой, если бы это не сделала, поэтому, заглянув сначала в тронный зал и не обнаружив там сестры, ты пошла в сторону ее спальни. и когда оставалось завернуть за последний угол, ты услышала торопливые шаги позади себя, а потом и мужской голос:
[indent] — ваше высочество, вам просили передать, - тебе почему-то показалось, что раньше стража этого ты не видела, хоть все лица и смешались у тебя давно в голове, а некоторые были скрыты дымкой тумана забытых встреч, а может, его совсем недавно приняли на службу? но не успела ты возразить, как он уже скрылся за поворотом, оставив в твоих руках таинственный свёрток.
[indent] и от кого же сей подарок? и что за праздник?
[indent] любопытство уже разъедало тебя изнутри и после того, как ты исследовала со всех сторон коробку и потресла ею в воздухе, решилась сорвать алую ленту и первой увидеть, что же там — '' не моя вина, что этот недотепа нас перепутал! ''.
[indent] и взору твоему открылся прекрасный браслет, весь усеянный драгоценными камнями — словно гроздья граната с прожилками из чистого золота. ты повидала много чудес, но в этот момент казалось, что ничего прекраснее этого украшения ты никогда не видела ( и не увидишь ). руками дрожащими ты достала его из футляра и примерить его захотелось сразу. никто не заметит и не узнает. браслет идеально подходил по размеру, плотно прилегал к коже и, застегнув замочек, ты глаз не могла от него отвести. ловя последние лучи уходящего солнца, камни переливались всеми оттенками красного и от этого украшение казалось ещё более чудным, словно сделанным из настоящих зёрен фрукта.
[indent] только . . .
[indent] снять с себя ты его больше не могла — застежка никак не поддавалась. паника волнами начала накрывать тебя, не переставая, мысленно, ты задавала себе один и тот же вопрос — '' что же делать ? ''. оставить себе украшение? но вдруг это подарок кардана? и тогда пропажа не останется незамеченной. тем более ей нужна будет чья-то посторонняя помощь, чтобы снять этот проклятый браслет!
[indent] ( вдох - выдох ), как мантру, проговаривала ты про себя, чтобы не забыть дышать; но руки попрежнему дрожали. спрятав футляр в складках своего платья, ты приняла решение действовать по ситуации — может и, правда, никто не заметит? и, натянув улыбку на лицо, ты поспешила к сестре.
у входа в спальню стояли двое фейри из королевской стражи, и прежде чем позволить тебе войти они, конечно же, спросили у тебя о причине твоего визита и назначена ли встреча. нахмурившись и по-детски надув щеки, на их вопросы ты ответила:
[indent] — я, тарин дуарте, родная сестра джуд дуарте, ныне гринбриар, верховной королевы эльфхейма! и я имею право приходить к ней тогда, когда захочу.
[indent] подобрав юбки, ты пробилась к входу в комнату, и пока стража приходила в себя и переваривала все услышанное, двери спальни закрылись за тобой. тебе нравилась та комната, что стала твоей на то время, пока ты гостишь в замке ( ведь не в один из своих домов вернуться ты не можешь ), днём в ней было много солнечного света, а окна выходили на королевский сад, но по сравнению со спальней джуд и кардана она напоминала крохотную спаленку для прислуги.
[indent] — моя милая джуд, — ты было хотела с распростертыми объятиями броситься к ней навстречу, но вспомнив о браслете, замерла в ожидании. я так спешила к тебе, что не успела даже позавтракать. ты же не дашь меня умереть от голода?
[indent] по хрупкому мосту вы идете навстречу друг к другу, и море из боли и обид кипит под вами. в жизни этой просто так ничего не даётся, и даже прощение нужно заслужить . . .

Всю дорогу от дома подруги я чувствую на себе тяжелый пристальный взгляд, от которого волосы на затылке встают дыбом, а вампиры уже не кажутся чем-то действительно страшным. Я кутаюсь в утепленное пальто, постоянно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, сильнее сжимая в руке ремешок сумки, словно ее содержимое может меня защитить. Начинаю думать, что мы совершили огромную ошибку, потому что даже не попытались завершить ритуал, пусть он и показался нам неудачным, мы все равно должны были закрыть врата в наш мир. Что, если ритуал сработал, и мы действительно кого-то призвали, а после развязали ему руки своими же действиями. Может быть информация в описании была неполной, а мы что-то сделали неправильно? В этот момент мне отчаянно хочется верить в существование высшего существа, которое могло бы меня защитить, поэтому я повторяю в голове все известные мне молитвы, пока тихо открываю дверь родного дома и крадучись поднимаюсь по рассохшимся ступенькам, которые в любой момент могут выдать меня оглушительным в полной тишине ступенькам. Я прислушиваюсь к каждому звуку в заснувшем доме, отчаянно пытаясь никого не разбудить. Тихонько прикрыв за собой дверь своей комнаты, я позволяю себе расслабленно выдохнуть и на мгновение прикрыть глаза. Теперь необходимо только скрыть улики, а днем избавиться от них по пути из школы. В родных и унылых стенах моей комнаты, страхи на мгновение отступили. Что за глупость я успела себе надумать? Этот ритуал изначально был чьей-то шуткой, не более того. Кто-то наверняка от души повеселился, составляя бредовые строки на псевдолатыни и последовательность действий, а мы глупо повелись на этот розыгрыш.

Оказавшись в своей комнате, встряхиваю волосами, после медленно переодеваясь в пижаму, состоящую из мешковатых штанов и свободной футболки, надеясь, что этот день как можно скорее закончится. Но в следующий момент слышу за дверью скрип половиц на лестнице, в следующий же момент ныряя под одеяло в поисках защиты. Как глупо, словно одеяло может по-настоящему защитить меня от сверхъестественных существ. Радует лишь одно, наверное, вампир не сможет зайти в наш дом, не получив добровольное приглашение, а отец скорее удавится, чем пустит вампира в дом. Но что, если существует кто-то выше и сильнее вампиров? Кто-то кого я могла разозлить и чье внимание привлекла?

Словно в ответ на мои мысли, заскрипела половица около моей кровати, а после раздался громкий грохот. Судя по шелесту бумаги, в стену влетела, а после упала на пол одна из Библий. Вздрагиваю, с силой прикусывая нижнюю губу, сдерживая крик. Отче наш, сущий на небесах! Снова начинаю молиться, чувствуя запах дыма в комнате, удивляясь, почему отец еще не выбил дверь в мою комнату, и лишь потом понимаю, слышать и чувствовать должна только я. Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; На какое-то время воцаряется тишина, но я лишь прижимаю кулаки к груди, крепко зажмуриваясь. Как в детстве. Не вижу - не существует.

Глупая-глупая Джессика. Как жаль, что эта мантра не работает. Зло уже нашло тебя. И теперь не отпустит.

Сердце громко и быстро стучит в груди, выдавая меня с потрохами. А со следующим биением сердца, моя комната словно оказывается в эпицентре землетрясения - все предметы падают со своих мест, многие из них сразу же разбиваются, заставляя меня возобновить молитву. Да будет воля Твоя и на земле, как на небе; исступленно неустанно бормочу я, перекрестившись три раза. Словно в насмешку над священным словом, одеяло слетает с моего тела, врезаясь в стену и медленно сползая на пол, а лампа на тумбочке несколько раз моргает. И прежде, чем я успеваю по настоящему испугаться, вижу силуэт высокого мужчины около своей кровати. Медленно скольжу взглядом по его телу вверх, наконец, останавливаясь на его ангельски красивом лице. Впрочем, я ошибаюсь, его красота демоническая. Осознание медленно накрывает меня, мешая выдавить из себя хоть слово. Ритуал удался.

- Ты.. ты пришел, - вместо мольбы о пощаде или любой другой адекватной реакции, какой угодно, кроме радости, иррационально выдыхаю я, безрезультатно пытаясь подавить надежду в голосе. Неужели.. мое желание еще может сбыться? Практически вскакиваю, садясь на постели на коленях, все еще смотря на демона чуть задрав голову. Он невероятно высокий даже для меня. Страх постепенно уступает место предвкушению.

Умирать не больно.

Темнота мягко и неспешно окутывает сознание, даруя столь долгожданный покой и умиротворение, каждая мышца в измученном теле расслабляется, а после в каждую клеточку организма приходит легкость. С губ срывается последний тихий выдох, граничащий с облегченным стоном. Сабрина улыбается, не отводя затуманенного слезами взгляда от окружающих ее родных лиц. Всё правильно. Ведьма не боялась и не сожалела о сделанных ранее выборах, потому что знала, что снова и снова поступала бы точно также. Просто не могла иначе. Да, она натворила немало дел с того момента, как расписалась в книге Зверя, и винить в этом могла только себя, а не Люцифера или даже Лилит, которая виртуозно ей манипулировала. Но все же, хотя бы в глубине души могла признаться себе, что никто не заставил бы ее поступать против своей воли, ведь у нее всегда и на все было свое мнение, которое ведьма считала единственно верным. Гораздо проще было бы обвинить во всем отца, строя из себя невинную жертву. Только отрицать бессмысленно, от палача в ней было гораздо больше. Она без жалости и без промедления выносила карательный приговор тем, кто его заслуживает.

Возможно, кто-то мог бы посчитать, что она слишком быстро сдалась своей судьбе, опустила руки и перестала бороться, искать способы избежать предначертанного. И когда-то Спеллман незамедлительно вступила бы в спор с этим человеком, упрямо настаивая на своем.. но это была та, другая Сабрина. Еще совсем юная, несколько наивная и слепо верящая в непогрешимые образы отца и матери, преисполненная юношеским максимализмом. Если все, что она пережила, чему-то и научило ведьму, так это тому, что рано или поздно за все приходится платить. И если цена за спасение всех близких ей людей — это ее жизнь, она готова ее заплатить.

К сожалению, никто не предупредил, что ведьмы не умирают навсегда и по-настоящему. И что возрождаться просто пиздец как больно.

Сабрине казалось, что ее тело одновременно сжигают на костре и растягивают на дыбе. Хотелось кричать, вот только из горла не вырывалось ни единого звука. Воздух в легких заканчивался, но сознания она не теряла, потеряв счет времени в этих поистине адских муках. А потом все резко прекратилось. И она снова буквально купалась в темноте и в невесомости, не ощущая своего тела.

Не так она себе представляла загробную жизнь. А ведь она в прямом смысле правила Адом еще буквально полгода назад. Иронично. Впрочем, не самое худшее, что ее могло бы ждать. Мстительный и мелочный Люцифер мог обречь ее душу на вечные и самые изощренные страдания.

Ведьма пытается пошевелить рукой или ногой, но тело словно ватное, не слушается. Сколько прошло времени с того момента, как боль прекратилась, сказать трудно. Может быть час, а может быть и пару столетий. Вокруг нее ничего не меняется. Сабрине кажется, что она плывет на волнах и это так легко представить сейчас. Что у нее над головой не бесконечная темнота, а прекрасное звездное небо с миллиардами ярких точек, которые складываются в известные ей созвездия, которые Зельда когда-то заставила ее выучить, потому что свойства некоторых зелий зависят от того, под какой звездой они были приготовлены.

Сабрина как раз развлекала себя тем, что вспоминала рецепт зелья от бессонницы, когда все вокруг резко изменилось. Вместе с контролем над телом вернулась и ослепляющая боль, словно каждую косточку в ее скелете ломали маленькими молоточками. Она выгнулась дугой, громко закричав, а в следующее же мгновение мешком падает на землю. Ей требуется некоторое время, чтобы болезненные ощущения в ее теле стали хотя бы терпимыми, а глаза привыкли к ослепительному солнцу. Медленно, стараясь не делать резких движений, она сначала садится и оглядывается, а после поднимается на ноги, не узнавая окружающую местность. Шестое чувство подсказывает, что занесло ее очень далеко от Гриндейла. Ведьма не знает, сколько прошло времени с момента ее смерти, поэтому решает не беспокоить тетушек лишний раз. Не понимая, что с ней только что произошло, ей не хочется зря обнадеживать их. А что, если это очередная издевка ее отца?

В Лос-Анжелесе она быстро освоилась и через какое-то время осознала, что ее силы лишь усилились после смерти. Да и само тело как-то неуловимо изменилось. Сабрина, наконец-то, почувствовала вкус долгожданной свободы и вседозволенности. Она получила практически безграничную магию, а ее контракт с Темным повелителем после смерти был аннулирован. Теперь он не имеет над ней никакой власти, поэтому и желания возвращаться в родной город у Спеллман не было. В конце концов, как ведьма думала, она приносит лишь беды своей семье и без нее им будет гораздо лучше. Ее уже успели оплакать, и бередить старые раны не хотелось.

В городе ангелов было гораздо интереснее.

Вот только, для начала было бы неплохо разобраться с самозванцем, который посмел называть себя именем ее отца. И пускай Сабрина, в лучшем случае, терпела присутствие Люцифера, никто не имеет право притворяться тем, кем не является. Но надо отдать должное, клуб был охренительным, она пару раз приходила сюда ночью, чтобы не только разведать обстановку, но и немного повеселиться.

Но сегодня свидетели ей ни к чему. Поэтому Сабрина шепчет короткое заклинание на латыни, когда дверь за ее спиной закрывается, запечатывая ее с "Люцифером" внутри. Потом неторопливо проходит за барную стойку и выбирает бутылку лучшего виски, попутно разбивая пару бутылок похуже, привлекая внимание хозяина заведения. Ей еще не доводилось лично с ним встречаться, но ходили слухи, что он полностью соответствует определению "светоносный". Становится все любопытнее. Не утруждая себя поисками стаканов, делает щедрый глоток виски, не чувствуя опьянения. После "смерти" ей нужно было гораздо больше алкоголя, чтобы хотя бы почувствовать легкий эффект. Запрыгивает на барную стойку, одергивая короткую юбку, обтягивающую бедра. Делает еще один глоток в ожидании, невольно отмечая хороший вкус владельца клуба. Виски был бесспорно хорош. Сабрина надеялась, что и "Люцифер" ее не разочарует.